В начале 80-х годов XVIII века был разрешен неограниченный свободный ввоз соли с берегов Тавриды. В это время Крым был уже присоединен к России и правительство было заинтересовано в более широком сбыте крымской соли.
Убытки от эксплуатации Бахмутских и Торских казенных соляных заводов продолжали расти, а производительность их становилась все меньше и меньше. Не только многие частные лица, но и местные власти прекрасно понимали, что их существование совершенно бесполезно для казны.
В начале 1782 года в Азовскую губернскую канцелярию, которой административно был подведомственен город Бахмут, а также и соляные заводы, обратился екатеринославский купец Василий Терентьев, пожелавший взять на откуп Бахмутский соляной промысел.
Прежде чем дать окончательный ответ просителю, начальник губернской канцелярии вызвал к себе главного смотрителя Бахмутского соляного завода полковника Ивана Шабельского для выяснения истинного состояния завода и целесообразности сдачи его на откуп.
Полковник Шабельский нарисовал весьма мрачную картину состояния завода, причем убедительно показал полную нецелесообразность продолжать выварку соли, которая не может конкурировать ни с донской, ни с крымской солью. К тому же дальнейшее опустошение лесов по берегам Северского Донца, в которых производится заготовка дров для Бахмутского завода, наносит огромный непоправимый вред краю.
Заслушав сообщение полковника Шабельского, начальник канцелярии 21 декабря 1782 года принял окончательное решение: соляного промысла на откуп не сдавать ввиду его ничтожности, а «варение соли прекратить, если только Новороссийский генерал-губернатор на это согласится».
Князь Потемкин не только утвердил это решение, но и приказал все имущество, оборудование и здания завода продать с публичного торга.
По оценочной описи, составленной соляной конторой, в Бахмуте было 2 варницы, 11 чренов и 10 печей. Между печами находилось два бассейна, обложенных деревом, из которых соленая вода поступала в чрены. Еще было 100 голов рабочего скота — 70 лошадей и 30 волов. Весь промысел был оценен в 10 тысяч рублей, а продан за 12 тысяч.
Процветавшие без малого восемьдесят лет казенные Торские и Бахмутские соляные заводы так бесславно закончили свое существование.
Запрещение пользоваться дровами для выварки соли и заготовлять их в окрестных лесах привело вскоре к полному прекращению выварки соли в этом районе также и частными солепромышленниками.
О соляных заводах вспомнили спустя 16 лет, в связи с открытием богатых залежей каменного угля на реке Белой. У чиновников Берг-коллегии, которой был поручен тогда надзор за соляными промыслами в России, мелькнула мысль использовать для солеварения каменный уголь вместо дров, особенно в тех областях страны, где заготовка дров была сопряжена с трудностями.
Главный директор Берг-коллегии Соймонов вскоре получил разрешение «остановленные в 1782 году Бахмутские и Славянские (Торские) соляные варницы возобновить» при условии работы их на каменном угле.
Соляная контора потребовала сто тысяч рублей для солеваренного завода и сорок тысяч рублей на его «ежегодное содержание». Сенат не утвердил предложенной Соляной конторой сметы, считая нецелесообразным столь значительные затраты без «удостоверения о настоящих выгодах от возобновления варниц». Однако Сенат поручил в январе 1799 года Соляной конторе поставить опыт выварки соли только на одной бахмутской варнице.
Вскоре началась подготовка к проведению опытной выварки. Вычистили соляные колодцы «водою обильные», откачали поверхностные воды, расчистили подземные водоводные трубы, причем соленость воды довели до желаемой степени. Отремонтировали инвентарь и разное оборудование — чаны, садовницы, чрены.
Была выстроена опытная, особой конструкции печь и выкован железный чрен. Но, как свидетельствует архивная запись, «печь и чрен устроены так неудачно, что опыт сделать совсем было невозможно».
Неудачная попытка заменить дрова каменным углем в соляных варницах надолго задержала восстановление Бахмутских и Торских заводов.
В 1803 году Славянское градское общество обратилось в Соляную контору с просьбой отдать ему на откуп источники, которые находились на выгонах городской земли — 5 колодцев и пять озер.
В заявлении подчеркивалось, что псе получаемые доходы пойдут в пользу города. Соляная контора не сочла возможным удовлетворить ходатайство градского общества. Видимо, после неудачи опытов с каменным углем и отрицательного отношения сената, который считал невыгодным для казны восстановление здесь соляного промысла, Соляная контора не желала брать па себя ответственность.