В 1705 году голытьба, ранее кормившаяся вокруг бахмутского соляного промысла, по наущению донских казаков, разорила и сожгла солеваренный завод.

Получив известие о бунте в Бахмуте, Петр I приказал отобрать соляные промыслы и у Изюмского полка, отписать их «на государя» и передать в ведение Семеновской канцелярии.

Летом 1706 года в Бахмут прибыл человек с правительственным поручением. Оп должен был составить подробную опись земель, подсчитать убытки от пожара и разорения соляных варниц. Атаман солеваров Кондратий Булавин не только не допустил Горчакова к исполнению царского поручения по описанию спорных земель, но продержал его некоторое время под караулом, а затем отправил обратно.

Неудивительно, что донские казаки всячески препятствовали переписи спорных земель, угодий и соляных промыслов. Ими руководило желание сохранить те огромные прибыли, которые они получали от выварки соли.

Некоторое представление о чрезвычайной выгодности соляного промысла в Бахмуте дает составленное в середине XVIII века «Известие о украинских соляных заводах». В нем подчеркивалось, что Бахмутские соляные заводы были «наилучшими и спорейшими». С одного чрена можно было получить в сутки 150 пудов соли. Тогда существовало такое правило: каждый приезжавший мог снять один, два, три чрена на несколько недель. Соледобытчик обязан был платить за каждые сутки по 6 рублей с чрена. Дохода же он получал на своих дровах не менее 30 рублей в сутки. По тем временам сумма не малая.

Неслучайно так велик был наплыв в Бахмут жаждавших варить соль. В некоторые годы приезжало до тысячи человек. Но не так просто было пришлым людям получить чрен для выварки соли. Нужно было давать подарки местному начальству. Платили деньги за приезд и за отъезд. Без «отъездных» не давали паспорта на выезд.

Потеря донскими казаками Бахмутских соляных промыслов лишала их возможности продолжать широкую торговлю солью, которую они вели в течение многих лет. Казачьи возы с солью и другими товарами можно было встретить тогда в городках и селах Тамбовского и Козловского уездов.

Недовольство «соляной политикой» правительства, лишившей донских казаков их доходов от соли, было, разумеется, не единственным мотивом восстания. Уже с конца XVII века ведется планомерное наступление на вольности донцев. Почти каждый год издаются все новые и новые царские указы, ограничивающие их свободу.

Но, пожалуй, самым чувствительным ударом по независимости донских казаков было запрещение московского царя Войсковому Кругу принимать на Дону беглых. Ведь непрерывный поток беглых на Дон создавал источник дешевой рабочей силы. Из них набирались батраки для зажиточных казацких хозяйств. Казацкая верхушка была уже по существу помещиками, предпринимателями, торговцами, у которых беглые работали на рыбных и лесных угодьях, пасли табуны коней, варили соль. Поэтому над ними нависает угроза потери своей экономической силы, а следовательно, и политического влияния как у себя на Дону, так и вне его.

Именно этим и объяснялась сложившаяся традиция не выдавать бежавших на Дон крепостных крестьян, посадских и служилых людей.

Петр I, укрепляя свою самодержавную власть, подписывает 6 июля 1707 года указ «О сыске беглых в донских городках».

Князь Долгорукий немедленно по получении царского указа отправляется из Азова на Дон с отрядом солдат. Ему было предписано составить список всех беглых в казачьих городках (включая жен и детей) и выслать их по месту прежнего жительства. «Воров и забойцев» приказано было с караулом отсылать в Москву или Азов.

Розыск производился с крайней жестокостью. Позднее Кондратий Булавин писал в отписке кубанским казакам: «И они, князь с старшинами, будучи в городках многия станицы огнем выжгли и многих старожилов кнутом били, губы и носы резали и младенцев по деревьям вешали».

Известия о жестокостях долгоруковского отряда передавались из уст в уста по всему пути его следования. Беглые прятались в лесах и оврагах.